Трезубец Нептуна [= Копье Нептуна] - Александр Прозоров

— Привал, — скомандовал Атлантида и первым нырнул под странный куст с плоскими, причудливо изрезанными листьями, покрытыми белыми пятнышками спор с обеих сторон. — Нужно немного отдохнуть, чтобы гоняться за вашими ящерицами со свежими силами.

— Можно подумать, вы не любите охоты. — Миллионер уселся рядом.

— Я прагматик, сэр, — усмехнулся Рассольников. — Для меня нет охоты, для меня есть только процесс добычи питания. И чем он проще, тем лучше. А в охоте все наоборот: главное не дичь, а участие. Вот как сейчас. Охота вам топать пешком за семь километров, когда на камбузе есть питательный бульон?

— Не надо о страшном, сэр, — попросил Вайт. — Я лучше семь километров пробегу, чем столярный клей есть стану.

— Вы подумайте о том, что добытое мясо придется тащить на себе назад еще семь километров, сэр. Может, после этого бульон покажется намного вкуснее.

Вайт упрямо замотал головой, и Атлантида поднялся на ноги:

— Тогда пошли.

Кусты стали попадаться все чаще и чаще, пока не слились в ровный ковер, доходящий людям до пояса. Чтобы надежно спрятаться, напарникам было достаточно пригнуться, и это вселяло надежду на успех. Двуногие ящерицы уже маячили впереди: они деловито обрывали резные листья, немного мяли их в клюве и проглатывали, высоко подняв голову и настороженно глядя по сторонам. То ли держались настороже, а заодно глотали, то ли глотали, а заодно следили за окружающей местностью.

Охотники двигались полусогнувшись, и над листвой выступали только головы. Странные шарики с глазами, покрытые сверху шерстью, ящеры наверняка видели впервые в жизни, а потому тревоги пока не испытывали. Когда до дичи осталось всего полсотни метров, Вайт сел на землю, вытянул тесак и принялся обрубать ветви с ближайших кустов.

— Что вы делаете, сэр? — удивился Платон.

— Площадку расчищаю, сэр. А то пращу среди ветвей не раскрутить. Не высовывайтесь, пожалуйста. Только бы не спугнуть…

Атлантида, дабы избежать любых обвинений в предательстве, просто уселся под ближайшим кустом, наблюдая за приготовлениями напарника.

Вайт, закончив вырубку «сектора обстрела», приподнял голову над листвой, опять пригнулся, вложил в изгиб ремня небольшой камушек и принялся раскручивать оружие. Когда праща набрала хорошие обороты, толстяк резко выпрямился и тут же отпустил конец ремня.

— И-и… Е-е-есть! — восторженно заскакал миллионер, размахивая руками над головой, а потом помчался к поверженной добыче.

Рассольников встал во весь рост. Вдалеке огромными страусиными скачками уносились прочь ящеры, следом за ними с хрустом ломился толстяк, а высоко в небе описывали широкие круги дальние бомбардировщики. Только когда один из самолетов неожиданно сделал взмах и повернул к нему, археолог сообразил, что видит перед собой самых настоящих птеранодонов.

— Не, он нашу ящерицу жрать не станет, ему же потом с ровного места не взлететь! — попытался уговорить себя Платон, но получалось плохо. — Разделывайте дичь быстрее, сэр Теплер, — заорал он вслед миллионеру. — А то захребетники уже собираются!

— А-а-а! — истошно завопил в ответ Вайт и рухнул вперед.

— Сэр Теплер, вы целы? — насторожился Атлантида. — Сэр?!

Из-под раскачивающихся листьев донеслась возмущенная ругань, и Рассольников кинулся на помощь:

— Вы ничего не сломали, сэр?

— Уберите его с меня, сэр Платон! — взмолился с земли миллионер, указывая себе на ногу.

На ступне толстяка висела пасть. Просто одна большая пасть — сантиметров сорока в длину, — снабженная бесхвостым крохотным тельцем, чуть не впятеро меньшего размера, парой подслеповатых глазок и полным комплектом когтистых лап, сантиметров десяти каждая. По счастью, Вайт не угодил в жевательный аппарат уродца всей ногой — иначе тот наверняка отхватил бы ее до колена, — а попался лишь частью ступни. Откусить ее вместе с толстой подошвой ботинка и хорошо выделанным верхом проглоту оказалось не по силам. Теперь малыш закатывал глазки, дергался телом из стороны в сторону, скреб лапами по земле, но сделать ничего не мог. Однако и челюсти разжимать не хотел.

— Что это, сэр? — Вайт потряс ногой.

— Капкан, — пожал плечами Атлантида. — Вон, видите ямку? Наверняка сидел в той норе, раскрыв снаружи пасть, и ждал, кто наступит. У земных крокодилов, кстати, этот рефлекс до сих пор сохранился: при любом прикосновении к полости рта они рефлекторно захлопывают пасть.

— Оставьте ваши теории, сэр! — взмолился миллионер. — Снимите его с меня!

— Сейчас попробую… — археолог примерился и хлестнул малыша тростью между глаз. Тот задергался еще сильнее. Атлантида повторил удар.

— Да прибейте его, и все тут, сэр Платон! — посоветовал толстяк.

— Э-э, нет, — покачал головой Рассольников. — Еще неизвестно, насколько просто будет разжать челюсти трупу. А так, может, сам отстанет.

Историк еще раз треснул живой капкан между глаз, потом выдвинул лезвие альпенштока и кольнул промеж задних лап. Это издевательство зверенышу не понравилось: он с явным сожалением отпустил ступню и упятился к себе в норку, тут же раскрыв над землей челюсти наподобие игрушечной пироги. Вайт сорвал с ближайшего куста длинную ветку и кинул ее в серую глотку. Челюсти с громким стуком сомкнулись. Пару раз жеванули новую добычу, потом наклонились вбок и выбросили ее на землю. Раскрылись снова. Миллионер тут же кинул туда еще одну ветку, а потом попытался встать.

— Тысяча дохлых поросят! Как больно… Вот тварь… — Стоя на одной ноге, толстяк погрозил пережевывающему ветку капкану кулаком, а потом повернулся к Атлантиде и подал ему тесак: — Сэр Платон… Моя ящерица… Зря, что ли, мучились?

— Где она? — Археолог принял нож.

— Вон там, метрах в двадцати, — указал Вайт.

— Сейчас оттяпаю кусочек, — кивнул Рассольников и направился к дичи.

Вокруг ящера уже копошились живые капканы разного размера, отдирая куски толстой шкуры.

— А ну, брысь! — топнул на них Платон, но внимания на него никто не обратил. — Ну и черт с вами.

Атлантида вскрыл шкуру на ляжке, не без труда вырезал шмат мяса килограмма на три, отложил в сторонку, принялся вырезать следующий. Тут на мертвого ящера упала тень — подняв голову, археолог увидел птеранодона с такими крокодильими челюстями, что там могло поместиться сразу три человека. Не дожидаясь дальнейших разборок, Платон подхватил мясо, которое уже успел оттяпать, и торопливой трусцой отступил к Вайту.

— Вот, держите, сэр Теплер, — вернул он нож и отдал парную вырезку. — Ваша законная добыча.

— Ну, сегодня гуляем! — расплылся в улыбке толстяк. — Вот только нога сильно болит. У меня есть предложение, сэр Платон: почему бы вам не вернуться к катеру и не перегнать его сюда? А я тут подожду со своей ногой.

Атлантида приподнялся и осмотрелся по сторонам: возле тушки ящерицы кусты ходили ходуном, хотя главные игроки — огромные птеранодоны — еще только шли на посадку. Слышалось громкое лязганье, клекот, змеиное шипение.

— Не стоит, сэр, — покачал головой Рассольников. — Сожрут. От вас же кровью пахнет! И от мяса, и от ноги. Смываться надо отсюда, пока они с вашей дичью не разделались.

— Вот гаденыш… — Миллионер поднялся, прихрамывая приблизился к капканчику и высыпал в раскрытую пасть горсть камней из своего кармана.

Челюсти захлопнулись.

— Что б ты подавился, — искренне пожелал толстяк и, опираясь Атлантиде на плечо, сделал несколько шагов. Потом отпустил плечо, прошел пару метров сам, сильно припадая на левую ногу. — А вроде и ничего, добреду.

Однако мужества миллионеру хватило только на полчаса. После того как напарники выбрались из кустарника на красную равнину, Вайт молча уселся на камни и, морщась от боли, ухватился за ступню.

— Беспокоит, сэр? — спросил Атлантида.

— И как вы только слова такие ухитряетесь подбирать?! — неожиданно возмутился толстяк. — «Беспокоит»! Да она не беспокоит! Она вся горит! К тому же в ботинке постоянно чавкает от крови, а подошва, похоже, сломалась пополам.

— Извините, сэр, но нести вас мне просто не по силам, — предупредил Платон.

— Может, все-таки оставите?

— А вы помните, сэр, как быстро собрались падальщики вокруг подстреленного вами ящера? Здесь нравы такие, что только остановись… О, кстати, полюбуйтесь, — Рассольников указал в небо. — Один уже есть, смотрит. Кажется, это наш любимый птеродактиль. Ворона палеозойских времен. Гадает, встанете или нет? И очень рассчитывает на второе.

— Сейчас я ей разгадку подскажу… — Вайт привстал на колено, раскрутил пращу. Посланный в зенит камень цели не достиг, но доисторическая ворона намек поняла и отправилась барражировать в более спокойные места. — Видели, сэр? Камней вокруг хватает, не пропаду. Идите один, а я буду ждать.